Пандшерское ущелье в тот, 1983 год, окрасилось кровью тысяч и тысяч людей. Шурави и афганцы двух противоборствующих сторон, мирные жители отдавали и забирали жизни во имя во имя своих и чужих, Бог разберет – истинных или нет – идеалов. После четырех месяцев самой настоящей бойни в одном из кишлаков состоялось одно странное чаепитие с зеленого, здоровящего напитка, о котором мало кто до сих пор вспоминает. Пандшерский лев, лидер оппозиции, генерал, Ахмад-шах Масуд принимал у себя трех гостей. Первый – начальник разведки 40-й армии МО СССР, второй – представитель афганских правительственных спецслужб. Третий.… А третьим, по законам военно-приключенческого жанра обязан был быть человек, образно говоря не вписывающийся в общий строй. Советник по безопасности Центрального армейского корпуса вооруженных сил Демократической Республики Афганистан Александр Рябухин носил флотское звание капитана 3 ранга, явно не соответствующее сугубо горным пейзажам в округе.
Разговор продолжался довольно долго. Лидер оппозиции внимательно слушал аргументы своих непримиримых врагов. Военная удача попеременно переходила от одной к другой стороне в войне. Первый бой ранней весной принес первые трофеи и лавры победителей воинам Масуда. Колонна советской бронетехники вошла в узкое ущелье. А затем, в полном соответствии с нашей же тактикой партизанских действий времен Великой Отечественной, первый и замыкающий танки были сожжены выстрелами из гранатометов со склонов нависающих гор. Последующие затем месяцы были наполнены сотнями «зачисток», бесконечными стычками, медленным пробиванием советских и правительственных афганских батальонов сквозь бесчисленные рубежи обороны Пандшер.
Сейчас сложно восстановить всю картину трагедии того года. Но на каком-то этапе в верхних эшелонах командования ограниченным контингентом Советских войск и афганской власти приняли решение начать переговоры с моджахедами, душманами, коих по старой, среднеазиатской привычке наши нет-нет, да и называли басмачами. Ахмад-шах согласился уйти из ущелья. Но поставил следующее условие. Ни один шурави не должен находится на этой территории. Лишь его соотечественники из правительственной армии могли контролировать эти стратегически важные для страны рубежи. Причем мирным жителям гарантировалась безопасность.
Ахмад-шах и его воины покинули Пандшер. Горный лев умел держать свое слово. Регулярные части армии ДРА встали гарнизонами на всем протяжении долины. В условиях ограниченного снабжения, сами афганцы не отличались особо «корректным» отношением к «защищаемому» народу. Солдаты правительственных войск нередко сами мародерствовали, восполняя таким способом «недостатки» работы своих снабженцев. Потом, к концу года Ахмад-шах вернулся. И дважды проводимая операция по восстановлению контроля над Пандшером 40-й армии и правительственных войск успехов не принесла.
Но все это будет потом.
За те мирные переговоры капитан 3 ранга Александр Рябухин и был награжден боевым орденом – Красной Звезды.
О способах «консервации»
Лейтенант Рябухин был в числе пятисот курсантов-выпускников Черноморского высшего военно-морского училища им. Павла Степановича Нахимова 1972 года. Вместе со своими однокашниками он получил диплом и офицерские погоны. Только дальнейший путь Александра проходил в известном удалении от ракетной специальности, он был избран освобожденным секретарем комитета ВЛКСМ одного из факультетов родной «системы».
Через два года в Москве произошли серьезные изменения на «олимпе» власти. Пост Председателя всемогущего КГБ СССР получил Юрий Владимирович Андропов. Одним из первых его кадровых «телодвижений» было обновление – как тогда говорили – «органов». Молодые инженеры и ученые, военные и представители иных сфер деятельности получали весьма лестные, как бы не злословили по тому поводу диссиденты, предложения. Ведь служба в «комитете» была очень престижна.
И в ответ на решение «партии и правительства» на флоте приступили к отбору кандидатов в органы «щита и меча» государства. Среди тех, кто получил подобное предложение, был и Александр.
- Сегодня, даже трудно объяснить, подобные, отчего предложения в то время не принято было отклонять. Считалось даже за честь, за высокое доверие. Все-таки комитет государственной безопасности пользовался мощнейшим авторитетом в обществе. Да и в случае беспричинного отказа можно было, думаю ставить жирный крест на дальнейшей офицерской карьере, – говорит капитан 2 ранга запаса Александр Рябухин. - Лукавить не стану. Решение о переходе в органы военной контрразведки далось очень непросто. По большому счету и посоветоваться было не с кем. Пришлось думать самостоятельно, взвешивать все за и против. Как ни странно, помогло следующее обстоятельство. Один из моих дедов воевал во время войны в органах СМЕРШ. Подумал, от семейной «предопределенности» не уйдешь. И решил не испытывать судьбу отказом от работы в «органах».
Несколько месяцев учебы на специальных курсах в Новосибирске пролетели, как говорят, незаметно. С новой деятельностью приходилось знакомиться с азов. Анализ, наблюдение, работа с агентурой…. И еще тысяча «нюансов», о коих в «ракетном» училище как-то на лекциях не принято было говорить. Первое место службы уже в качестве военного контрразведчика – Каспийская флотилия, столица суверенного ныне Азербайджана, Баку.
Настоящая работа оперуполномоченного мало схожа с представлениями обывателя или кино-видеофильмами. Прежде всего, терпение, отбор информации, в том числе и пресловутое «копание в грязном белье». Старлей оказался удачлив. Во всем этом ворохе он смог найти своеобразный жемчуг, огромный золотой самородок. Вкратце, если не раскрывать секретов спецдеятельности, произошло следующее. Есть такое понятие как «работа в окружении». Причем с небезызвестными «котлами» военных лет вкупе с партизанской деятельностью просьба не путать! Термин применяется для обозначения отслеживания подозрительной всевозможной активности в сфере, окружающей охраняемый объект. В данном случае – Каспийской военной флотилии. Как «опер» бригады охраны водного района вышел на тщательно законспирированного агента - «крота» английской разведки, до сих пор можно объяснить лишь невероятной случайностью. По данным радиоперехвата удалось определить с достоверностью его сеансы связи из Баку с центром Сикрет Интеджилиженс Сервис на Кипре.
Дальше пошла уже оперативная разработка, настоящая игра интеллекта и нервов. С невероятной точностью и с огромной доказательной базой удалось доказать – действует иностранный агент, причем работает под «крышей» старшего научного сотрудника ни много, в ни мало Академии наук Азербайджанской СССР. Ниточка потянулась аж в военные годы. Под непосредственным патронажем германского авбера тогда был создан и действовал так называемый Туркестанский национальный комитет, который возглавлял Вели Каюм-хан. Среди его заместителей и числился будущий «крот».
После поражения Германии разведывательная сеть ее спецслужб почти в полном составе досталась нашим бывшим союзникам по антигитлеровской коалиции. Омар – назовем его так, «всплыл» на Кипре в хорошо известном советской разведке информационном центре британских спецслужд СИС. На него даже было заведено дело в те годы. Затем, в середине 50-х следы «туркестанца» теряются. Ситуация складывалась весьма щекотливой. Гейдар Алиев, руководитель компартии республики, где находились основные силы флотилии, готовился к избранию в члены всемогущего Политбюро. Автоматически он становился негласным куратором всего Закавказья. И любая ошибка в работе с «кротом» могла получить соответствующую аппаратную интерпретацию.
Как ни странно, ниточка потянулась от неизвестного сотрудника НКВД из 30-х. В архиве обнаружилось дело о незаконном переходе границы, которое совершил подозреваемый. А установление личности уже было делом техники. Лучшие умы комитета госбезопасности, виртуозы тайной войны займутся вскоре английским агентом. Судьба разоблаченного разведчика до сих пор для Александра Ивановича остается загадкой. Но определенную роль в его собственной жизни данная история сыграла. По крайней мере, на просьбу о переводе в родной Севастополь начальство положительно отреагировало, причем, в трехдневный срок.
Куда заводят курсы фарси?
Доафганский эпизод в своей биографии, Александр Иванович вспоминает как бы одним штрихом. Вместе с экипажем «Деятельного» выполнял задачи боевой службы в Средиземном море. Определенные «эпизоды», которые заставляли поволноваться, безусловно, присутствовали. Но за текущими делами как-то не забывал о своем желании продолжить учебу. В Москве, при Высшей школе КГБ СССР существовали, и надо полагать продолжают свою деятельность, специальные языковые курсы. В 1979 году оттуда в управление пришла разнарядка – направить одного офицера на учебу. Причем язык предлагалось изучать французский. Но интернациональный долг в Афганистане потребовал иных лингвистических «пристрастий» у сотрудников органов госбезопасности. Как, впрочем, и других силовых структур того времени. В 1980-м Рябухин начал учить фарси, методы специальной деятельности, историю далекой горной страны.
По выпуску, на аттестационной комиссии, один генерал КГБ, услышав, как представляется Александр, спросил:
-Капитан 3 ранга? Моряк? А где ж ты там, в горах море нашел?
Но был буквально сражен ответом:
- Так до Красного моря через Ирак там всего два танковых перехода.
- Раз так, то езжай.
В разговоре с Александром Ивановичем, по прошествии двадцати лет спросил – отчего не воспользовался ситуацией и не отказался от весьма опасной командировки?
В то время просто так не было принято поступать в соответствии кодексом офицерской чести. Сегодня, да, по стране бегают от выполнения конституционного долга многие тысячи дезертиров. И, не один и не два обладателя диплома об окончании военного училища предпочитали уволиться в запас, лишь бы избежать «горячей точки». Даже не верится, что военкоматы, командиры частей тогда были буквально завалены рапортами советских солдат и офицеров, с просьбой направить их за реку Пянж, южнее Кушки.
Прародина «зачисток»
Горы Чечни вызвали к жизни подзабытое, было, слово «зачистка». Как, впрочем, и оазисы жизни в выжженных солнцем и одновременно изнуренных лютыми морозами горах и пустынях той страны назывались прочно вошедшим в русский язык словом «зеленка». Солнечные удары и обморожения чередовались у людей в двенадцатичасовом цикле.
Афган обогатил великий и могучий русский язык еще одним, ныне подзабытым словом - «подсоветные». Так именовались афганские гражданские и военные руководители, к которым приставлялись советские советники. По тем меркам они получали бешеные деньги. Платили и в рублях, в Союзе, и в афгани, непосредственно в ДРА. За три года Александр потом заплатит полторы тысячи рублей одних только партийных взносов в Москве. И ежемесячно в самом Афганистане партийная казна от коммуниста Рябухина получала 1200 местных «тугриков», или примерно к 12 «зеленых» представителей денежной единицы страны вероятного противника. В отличие от самих «подсоветных», кои на правительственное жалование вряд ли могли позволить себе даже сколько-нибудь сносное существование. Хотя те вполне умудрялись по вполне советскому принципу «не жить» на одну зарплату.
«Подсоветными» Александра были органы военной контрразведки Центрального афганского корпуса и 8-й пехотной дивизии. Работа, если не учитывать специфики восточной страны и совершенно чуждой русскому человеку языковой среды, оставалась примерно той же, что и на Родине. Агентурные разработки, координация действий, сбор и анализ информации, еженедельные донесения. В коротких строчках донесений собирались титанические усилия многих людей. Резко бросалось в глаза почти полное непонимание многими советниками специфики этой древней страны.
Афганистан буквально рвали на куски более пятнадцати так называемых партий, фактически – боевых организаций со своими вооруженными формированиями. Родоплеменные отношения как-то мало укладывались в рамки идеи строительства государства рабочих и крестьян на афганской земле. При работе с потенциальным агентом следовало его прокачать по схеме – кто он по национальности, пуштун или таджик, есть ли у него родственники в царандое или в армии, из какого он рода, какой у него интерес в сотрудничестве, не ведет ли двойной игры. Слишком часто по данным подобных «агентов» войска наносили удары либо впустую, либо по своим же позициям. Бывало, наши боевые группы выводились по этим «проверенным» сведениям прямиком на минное поле. Другой задачей было выходы на «зачистки». Всего у Александра таких эпизодов – от нескольких дней до четырех месяцев – было восемнадцать. Пришлось полной чашей хлебнуть и горечь потери друзей. Двоих коллег - «особистов» пришлось отправлять «грузом-200» на Родину.
Осталась или нет обида за бессмысленные потери, за лучшие годы, отданные во имя проигранной войне. Там, за «речкой», он, как никто другой видел, как язвы и болезни нашего того общества гротеском обнажаются вдали от родной земли. Воровство, мародерство, хищение оружия, наркотики – все это было и вскоре по непонятно каким законам перешло на землю одной шестой части света, более переставшей называться СССР. Запомнилось, как молодой лейтенант, командир взвода спецназа, сетовал в госпитале – мол, жалко, что со своими не пойду на караван. А то перед домом так и не успею ничем путевым разжиться. Грязи и крови было предостаточно.
Хотя до сих пор жена Тамила Ивановна вспоминает Афганистан добрым словом. Жили они в афганском доме, общались с прекрасными людьми, приобрели друзей, побывали как-то на одной из свадеб. Красота невероятная, автомобиль покрывается из сшитых между собой искусственных цветов. Может быть, для кого-то Афган был и есть политическая ошибка. Но для него та горная страна осталась в памяти навсегда, и проведенные там годы никогда не воспримутся вычеркнутыми из жизни.
Некарьеристский итог
После командировки «за речку» капитана 2 ранга Рябухина ждала, если придерживаться тех кадровых принципов, блестящая карьера. Орденоносец, воин-интернационалист, прошел серьезную подготовку, знание трех языков – словом, все складывалось вполне благополучно. Вернулся домой. Но в начале августа 1991 года, во время официального визита в Констанцу, у Александра Ивановича состоялся интересный разговор с военным атташе Болгарии в Румынии. Болгарский офицер открыто сказал – в ближайшее время в Советском Союзе произойдет переворот. В Севастополе Рябухин доложил своим начальникам о полученной информации. Передали сведения в Москву. А оттуда в не очень деликатной форме пришел разнос. Дескать, народ и партия едины. И не поддавайтесь там, у себя на Черноморском флоте, на провокации. 19 августа вся страна могла убедиться в достоверности данных о перевороте по телевизору.
С первого января 1992 года органы военной контрразведки на ЧФ переподчинили Службе Безопасности Украины. Об этом периоде писалось и говорилось много. После того, как Александр Рябухин воочию убедился за какие «труды» независимая держава согласна присвоить ему звание капитана 1 ранга – уволился в запас.
Без сожаления.
